Готовые

geniegay | среда, 17 февраля 2010

Для Melancholy262

читать дальшеНочью всегда очень холодно. Окно снова открывается и в комнату врывается стремительный ветер - играет тюлевыми занавесками, скидывает бумаги со стола...
Надо бы встать и закрыть окно, но под одеялом так тепло и уютно, что хочется лишь одного - повернуться на бок и уткнуться носом в плечо Скорпиуса, который, конечно же, спит как убитый. Он всегда так спит, это проверено на практике не один раз, и даже магический будильник не может его разбудить.
Альбусу уже не хочется спать. Он лежит на спине и разглядывает белый потолок. На потолке трещины. Они складываются в причудливые руны и, наверное, если их разгадать, то можно понять все тайны Вселенной.
Кроме одной единственной.
- Ал? Ты не спишь?
- Мм? Да, не спится. Не волнуйся, все в порядке...
- Да я и не... - Скорпиус садится на кровати и сердито смотрит на окно, - Мерлинова борода, надо сказать этим домовикам... Но пока papa не вернется, они все равно ничего не сделают, только дурака будут валять, знаю я их...
- Скорпиус.... - тихо говорит Альбус, будто бы даже в сторону. Малфой поворачивается к нему.
- Да? Ты что, плакал?! Что случилось?!
- Да нет, это я зевал... Скорпиус, ты... Ты ведь вернешься? Обещаешь? - в глубине души Поттер очень боится получить отрицательный ответ.
- Так вот, что тебя волнует... Конечно, вернусь, куда же я денусь. Веришь?
- Верю, - Альбус благодарно улыбается. На самом деле он уже почти не верит - привык к тому, что Малфой вечно нарушает свои обещания. Но Поттер уже привык бояться. Бояться, когда Скорпиус шляется непонятно где, в странной компании. Бояться, когда он приходит в поместье пьяный и злой, начинает ругать Министерство и долго сердится. Бояться, когда он долго не возвращается. Этот страх стал некой платой за то, что он, Скорпиус, все же остается с ним. Альбус умышленно не произносит слово "любит", поскольку не уверен, способен ли Малфой на любовь. Но он - с ним. И это главное.
- Только... Ты возвращайся обязательно. Хорошо?

Для -Lone_Star-

читать дальшеС некоторых пор в школе стало очень тихо. Наверное, все дело в том, что великолепное Золотое Трио отправилось по своим делам и больше не отравляет жизнь ни мне, ни преподавателям, которые от них выли (профессор Снейп точно выл).
Собственно, мне было бы на это наплевать, если бы рыжий не оставил здесь свою обожаемую сестренку. Потому что...
Мне очень хочется прикоснуться к ней. Почувствовать тепло ее кожи. Запах ее тела. Мне кажется, что она пахнет свежескошенной травой и немного талой водой. Мне кажется, что это очень приятно.
С некоторых пор мы, слизеринцы, постоянно патрулируем коридоры. Гриффиндорцы, как с цепи сорвались, первокурсников нельзя оставить одних, обязательно что-нибудь случится. И каждый раз, когда я встречаю в коридоре Джинни Уизли, мне хочется ее убить. За то, что она со мной делает.
Сегодня мне уже на все плевать. До конца этой бесконечной войны осталось не так уж долго, Темный Лорд, разумеется, победит, а значит уже сейчас можно делать то, что хочется, не задумываясь о последствиях. Я и делаю.
Первая встреча.
- Эй, Уизли! - она оборачивается и удивленно приподнимает брови.
- Чего тебе?
- Сейчас узнаешь... - я подхожу поближе и кончиками замерзших пальцев провожу по ее бледной щеке. Девчонка отшатывается, я же улыбаюсь. Беги, милая, беги пока можешь, а вот когда тебе некуда будет бежать - тогда я и вернусь. Ты уже сейчас озираешься, как загнанный, испуганный зверь, ищешь куда бы спрятаться. Тебя надо приручать аккуратно, неспеша, давая возможность самой подойти, самой почувствовать.
Первый поцелуй.
- Тебе ведь не страшно? - шепчу тихо и касаюсь губами ее шеи. Девчонка вздрагивает. Не привыкла, бедняжка, к таким проявлениям нежности. Ничего, приучим. Поднимаюсь выше и осторожно целую ее, чувствуя, как она тянется мне навстречу, робко и неумело отвечая на поцелуй. Хорошая моя... Одной рукой обнимаю за талию, второй зарываюсь в копну рыжих волос, притягивая ближе к себе. Жадно, сильно, нестерпимо желанно...
Первая ночь.
Сегодня ты полностью в моей власти. Сама пришла ко мне, сама просила, сама умоляла. Не словами, нет, но взглядом, жестами, неосознанно... Что же, я, как добрая фея, выполняю чужие просьбы, особенно если они хорошо сочетаются с моими желаниями. Ты - такая гибкая, такая покорная, такая невинная и оттого еще более прекрасная. Бледная, почти белая кожа, ярко-зеленые испуганные глаза. Ну, хватит уже. Может быть я устала оставаться дрессировщиком? А твои вздохи и стоны - идеальная симфония для моего истосковавшегося по любви тела....
.... Но почему, когда ты все же бросаешься на шею к вернувшемуся Поттеру, мне вдруг становится так грустно? Больна, наверное...

Для этюды акварелью

читать дальше
Убей меня. Убей меня словами, взглядом, прикосновением рук. Просто отбери у меня возможность жить и дышать - это единственное, что ты можешь для меня сделать.
Четыре часа. Четыре часа до финального матча Гриффиндор/Слизерин. У меня есть четыре часа на то, чтобы выбрать сторону. И даже то, что я хочу остаться с тобой не изменяет ничего. На самом-то деле выбор сделан задолго до моего рождения и я могу только подчиняться. Просто идти вперед.
Когда я закрываю глаза, то так и вижу эту дорогу. Пыльную, под палящим солнцем, с тьмой леса где-то слева. Я чувствую тепло твоей ладони, но прекрасно знаю, что еще пара минут - и мы больше никогда не встретимся. Разойдемся в разные стороны, ни разу не оглянувшись. То, что для тебя - "вперед", для меня - "назад". Третьего не дано. Выбор сделан, рубикон перейден.
И даже случайные встречи в далеком будущем не могут этого изменить.
- Ты как?
- Живой. А ты?
- Относительно, но ничего... Прости, не могу сейчас разговаривать, занят очень. Давай завтра, а? В нашем кафе?
- Идет.
Мы оба знаем, что не придем туда. Не потому, что не хотим больше видеть друг друга - совсем наоборот, это желание раскаленной стрелой пронзает мозг. Все дело в том, что нам больше нечего сказать. Все слова были (или еще только будут) сказаны 13 мая, в 7:55. За пять минут до последнего матча. И мне все равно кто из нас выиграет - важно лишь то, что мы больше никогда...
- Прости меня.
- За что? Мы оба виноваты одинаково.
- Нет, это все я.. Не люби меня больше.
- Глупый... Если бы все было так просто.
- А оно сложно?
- Сложнее не придумаешь.
Я осторожно и даже немного неуверенно (как в первый раз) касаюсь твоих губ. Свисток судьи. Пора.
У нас есть небо. У меня есть ты. Взлетаю вверх, счастливо улыбаясь весеннему (почти совсем летнему) ветру. Я снова живой. Сейчас и до финального свистка - мира вокруг меня не существует. Есть лишь задача и я ее выполню. Чего бы мне это не стоило.
- Мы больше не увидимся?
- Наверное, так...
Разворачиваюсь и, выпустив твою ладонь, иду вперед. По своей дороге, задыхаясь в пыли. Не оборачиваюсь, но уверен, что ты сейчас делаешь то же самое.

Для М-р Риддл
НЦ-а не писалась Оо

читать дальшеВ замке было пусто и холодно. С потолка неаккуратными клочья свисала паутина; пауков, вроде, не было. Подоконники, казалось, заросли грязью, а окна не мыли уже лет сто...
Будь у Антонина возможность выбирать, он никогда не стал здесь жить. Но приказ милорда - закон. Тем более, что это был подарок. Темный Лорд, решив отблагодарить своего самого верного Пожирателя, отдал ему дом своего отца - дескать, мне для тебя ничего не жалко. Этакий щедрый жест.
Впрочем, кое чего Лорду все же было жалко. Того, чего Долохову хотелось более всего.
Дом был под заклятием Фиделиус, ни магглы, ни авроры обнаружить его не могли, а потому Антонину было разрешено притащить в этот рассадник грязи домовых эльфов. Они копошились здесь уже неделю, но чище не стало. "Надо их наказать, что ли..." пронеслось в голове Антонина, когда он с нескрываемым отвращением оглядывал вестибюль.
- Господин, мы уже начали работу, но... - старший из домовых эльфов склонился в поклоне. Долохов погладил бородку, которую только недавно начал отращивать и перевел взгляд на домовика.
- Я заметил, - холодно произнес он, - вы здесь уже неделю и до сих пор ничего не убрали! Я заплатил за вас немало денег и желаю, чтобы...
- Все будет сделано, господин, - торопливо пообещал эльф, но на губах Долохова уже играла холодная улыбка.
- Разумеется, будет, - он огляделся и трансфигурировал в кнут старую трость, что стояла в углу, - встань прямо. Да, так. Молодец.
Раздался короткий свист, а сразу же за ним - резкий визг, такой ни с чем не спутаешь - точно также визжит собака, которой сделал больно хозяин.
Антонин закрыл глаза - ему не было нужды смотреть,он и так не промахивался, но хотел в полной мере насладиться ситуацией.
Снова удар, снова визг, мешающийся с подвываниями и редкими всхлипами.
"Знаешь, Томми, я хотел бы, чтобы на месте этого эльфа был ты. Чтобы Ты визжал от боли, когда кнут касается твоей обнаженной кожи. Чтобы Ты стоял на коленях, стараясь удержать слезы - это даже не Круцио, но это гораздо, гораздо больнее... Я хотел бы, чтобы Ты умолял меня остановиться... Чтобы потом я мог потом слизнуть твою кровь... Чтобы ты выл - то от боли, а то от непереносимого желания. Чтобы Ты просил меня, плакал и просил. Я не жестокий, Томми, я подарил бы тебе такое блаженство, какого ты никогда в жизни не знал. Чтобы Ты цеплялся руками за смятые простыни, кусал подушку, сдерживая крик... Тебе ты понравилось, уверяю..."
- Господин... Прошу вас, господин... Хватит...
- Нет. Наказание еще не закончено... - Долохов тонко улыбается и вновь кнут рассекает воздух.
"Ну, что, Томми, нравится?"

Готовые

Смотрите также