В общем, не знаю. Он странный. И мне очень интересно ваше мнение, потому что я не знаю, нравится ли он мне самой.
Что: Когда нас двое.
Кто: гений-гей.
О ком: Сакурай Шо/Айба Масаки
О чем: АУ, практически ориджинал, психические заболевания, много размышлений, мало действия.
Рейтинг: PG-13
Ты - гений, я тоже гений.
И если ты ищешь - значит, нас двое.
И если ты ищешь - значит, нас двое.
0.1К двадцати четырем годам как-то привыкаешь к тому, что вас теперь двое. Даже кофе по утрам завариваешь по френч-прессе на две чашки, хотя прекрасно знаешь, что это не нужно. Просто привычка. Все нужно делить на двоих – еду, кофе, мороженое по воскресеньям, любимые книги, нелюбимые фильмы, людей, дружбу, любовь. Все теперь осторожно делится надвое. Иначе не выходит.
- Ты меня бесишь иногда, - серьезно говорит Макото. Он сидит на стуле, поджав под себя одну ногу, и с легкой брезгливостью рассматривает чашку с черным кофе, - за столько лет мог бы и привыкнуть, что я не люблю кофе. Сделай мне зеленого чая.
- Обойдешься, - отрезает Масаки и жмурится довольно, делая глоток из своей чашки, - сегодня мой день, так что слушайся меня.
- Не хочу слушаться, - Макото берет заварочный чайник и льет чай в чашку. Кофе безнадежно испорчен, можно даже не пробовать пить дальше.
Масаки вздыхает. Так бывает почти каждое утро, и даже к этому можно привыкнуть.
- Ты вчера весь день гулял. У меня потом голова трещала, как черт знает что. Где ты вообще был?
- Где был – там меня уже нет, - ухмыляется Макото, - я есть хочу, приготовь тостов. С клубничным джемом и маслом, ммм, вкуснятина…
- Вредно, - вздыхает Масаки, но чувствует, как начинает урчать в животе, и тянется за хлебом.
Утром он проснулся совершенно разбитым. Голова болела так, что пришлось выпить целых три таблетки. И царапины на ладонях. И губы совершенно обветренные, обкусанные, будто зацелованные. И когда это Макото успевает, черт бы его побрал?
Ведь сутки – это не так уж много.
Вот уже десять лет приходится мириться с тем, что их теперь двое. Готовить на двоих кофе, не обращать внимания на головную боль или дикое похмелье, отпускать Макото погулять, язвить по утрам…
Масаки не знает, кто из них настоящий. Макото утверждает, что, конечно, он, ну так это Макото, он всегда и везде старается быть первым, все пытается успеть, со всеми пообщаться. Иногда это ужасно раздражает, особенно, когда Масаки надо работать и успевать на музыкальные курсы, а Макото несется в очередной бар.
Иногда ужасно хочется разорваться на две части, сделать из одного человека – двух совершенно разных. Насколько все тогда было бы проще.
- Куда ты сегодня? – подозрительно спрашивает Макото, когда Масаки встает из-за стола и начинает мыть посуду.
- Работать, конечно. Забыл?
- Можно подумать, в городе других курьеров нет. Отдохни сегодня, голова же болит…
- Тебе напомнить, из-за кого у меня болит голова? Не буду работать – не будет ни зеленого чая, ни квартиры, ни курсов. Тебя устроит такой вариант?
Макото недовольно сопит, но ничего не отвечает. По сути, ему нечего сказать, он абсолютно непригоден для того, чтобы где-то работать, совсем ничего не умеет. Только развлекаться, пить и ворчать. Когда Масаки вспоминает об этом, он чувствует свое превосходство.
Должен же он хоть в чем-то превосходить Макото.
- Ты поздно сегодня вернешься?
- Не раньше десяти. А что такое?
- У меня сегодня свидание.
Масаки замирает на пороге кухни, словно превратившись в статую.
- У тебя сегодня… что? Какое еще свидание?
- А что, у меня не может быть отношений? – капризно уточняет Макото, - свидание, как свидание. С одним хорошеньким мальчиком, мы так прекрасно с ним вчера выпили и поболтали, что я не удержался, и…
- Избавь меня от подробностей, - ворчит Масаки, - давай телефон, я позвоню и скажу, что ты не придешь.
- Я приду, - упрямится Макото, бьет кулаком по стене, и у Масаки начинают болеть костяшки пальцев, - не моя вина, что ты изображаешь из себя пуританина и не видишь ничего, кроме своего обожаемого саксофона. А я так не могу! Мне нужны отношения и любовь, так что хватит тут изображать из себя главного.
- Не пойдешь, я сказал. Мне работать надо, а не позволять тебе…
- Пойду.
- Не пойдешь.
- Пойду, пойду, пойду, пойду…
Масаки садится на пол, обхватив голову руками. Кажется, она сейчас разлетится вдребезги.
- Я тебя ненавижу, - визжит Макото. Визжит, как девчонка, словно ему не двадцать четыре, а не больше пятнадцати, - ненавижу, ненавижу тебя, какого черта ты все портишь, убирайся отсюда!
Он кричит и бьет тарелки о стену, просто кидает их вперед, а тарелки разбиваются с оглушительным звоном. Масаки тут же кидается их собирать, он не любит, когда что-то ломают, а Макото постоянно что-нибудь ломает.
- Прекрати уже. Все равно никуда не денусь. Что тебе опять не нравится?
- Мне?! Мне не нравится?! А ты сам не понимаешь? Какого черта ты ему позвонил? Что ты ему вообще сказал? Я же просил!
- А я тебя тоже просил, - Масаки начинает злиться сам, - просил, чтобы ты не использовал меня для всяких своих грязных делишек. Нравится пить и танцевать на барных стойках – пей и танцуй. Но не смей впутывать в это меня. Как ты вообще планировал ему все объяснять?
- А я и не планировал, - обиженно отзывается Макото, - просто тебе вечно наплевать на то, чего хочу я. Закрылся от всего мира и никого больше не видишь, и видеть не хочешь. Кто в этом виноват? Я что ли? Скажешь, это я все подстроил? Ты еще скажи, что это из-за меня Тору разбился.
- А из-за кого еще?! – со злостью кричит Масаки, хватает осколок тарелки и режет себе ладонь. Боль немного отрезвляет.
- Можно подумать, мне было менее больно, - кричит в ответ Макото, пинает стену, - мне тоже было плохо, слышишь? Не менее плохо, чем тебе. Только я почему-то помню, что надо жить дальше, а ты заперся в четырех стенах и даже слышать ничего не хочешь! Ненавижу тебя! Зачем ты вообще появился?!
- А с чего ты вообще решил, что был первым? Тору был моим другом. Моим, понял? К тебе он не имеет никакого отношения.
- Мудак, - почему-то шепотом отзывается Макото, - ненавижу тебя.
Он доходит до дивана, падает, уткнувшись лицом в декоративные подушки, и Масаки чувствует, как от них пахнет пылью. Пылью, затхлостью и отчаянием. Примерно так же должно пахнуть от самого Масаки.
Десять лет прошло. Десять чертовых лет, как Тору уже нет. Тору нет, а Макото почему-то есть. Лучше бы не было его.
Масаки почти не помнит, что было до Макото. Врачи, наверное, как-то это объясняли родителям, Масаки не запомнил. Он помнит только последний дурацкий разговор по телефону и веселый голос Тору. «Да не волнуйся ты, я до моря и обратно, скоро вернусь, чего ты переживаешь, мы потом гулять пойдем».
Тогда он еще верил, что все будет хорошо. Верить перестал, когда мать зашла в комнату, сжимая в руке телефонную трубку, вся бледная и испуганная.
А потом появился Макото. Он портил все. Плохо учился, сбегал с уроков, чтобы гулять, курил в подворотнях и пил дешевый алкоголь. Потом ему надоело, и он начал вести здоровый образ жизни, и это был хороший, спокойный период, который продлился не так уж долго. Потом у Макото опять поехала крыша.
Масаки живет с ним уже десять лет, а все еще не всегда может привыкнуть к тому, что их теперь двое. Что все приходится делить на двоих. Еду, кофе, книги, фильмы, людей, отношения…
Которых нет.
0.2Когда наступает утро, становится страшно. Масаки всегда страшно просыпаться, пока спишь – можно делать вид, что ничего не происходит, а уж если открыл глаза – будь добр смириться с той версией реальности, которая тебе дана. И никогда не знаешь, что натворил Макото.
Этим утром Масаки просыпается от звона тарелок на кухне. Сначала пугается, только грабителя ему не хватало с утра пораньше, да и нечего у него брать, зарплата за день лежит в бумажнике и представляет собой весьма плачевную сумму. Потом, правда, подумалось, что грабитель вряд ли стал бы греметь тарелками и – судя по запахам – варить кофе.
Тогда Масаки пугается еще больше.
Вчерашний день он почти не помнит. После дурацкой ссоры они с Макото так и не помирились, и на работу Масаки ехал в полной тишине. Но когда Масаки ведет мотоцикл, Макото почти всегда молчит. Он ужасно боится, после смерти Тору утверждает, что никогда не сядет за руль и, Масаки уверен в этом точно, во всех своих похождениях использует только общественный транспорт, даже в такси никогда не садится.
В общем, поездку до работы и несколько развезенных по местам заказов Масаки еще помнит. А потом – как отрезало.
Так, чаще всего, и случается. Макото напоминает о себе, когда Масаки расслабляется. Приходит, душит, перехватывает власть, и воспоминания просто исчезают. Обычно все это заканчивается достаточно невинно, Макото не дурак, не станет причинять вред самому себе. Только один раз Масаки очнулся пьяным и избитым в какой-то подворотне на окраине города, но это было давно.
А теперь Макото умудрился приволочь кого-то домой. С ума сойти можно.
Стоило бы спросить у него самого, но Макото молчит. То ли злится, то ли спит. Вечно с ним так, когда нужен – его не дозовешься.
Масаки выходит на кухню, как есть, в нижнем белье, лохматый, настороженный, неуверенный в том, что все делает правильно. Сейчас, видимо, придется знакомиться. Или делать вид, что они уже знакомы.
- Доброе утро, - говорит парень у плиты, не оборачиваясь даже. У него красивая спина и отросшая темная стрижка, Масаки отмечает даже, что у Макото хороший вкус, - ты будешь пить кофе? Или тебе чаю заварить?
- Кофе, - хрипло отзывается Масаки.
- Да? Тогда хорошо. Значит, я все правильно делаю.
- Ага, - соглашается Масаки, а потом все-таки жалобно спрашивает, - как тебя зовут?
Парень замирает на секунду, а потом оборачивается и смотрит на Масаки круглыми обиженными глазами.
- Что значит – как? Макото, ты не помнишь, что ли?
- Я не… - начинает было Масаки, а потом осекается, - не помню, извини. Мы вчера так много выпили…
- Да, пил ты много, - грустно соглашается парень и все-таки добавляет, - Сакурай Шо. Но ты меня вчера весь вечер называл Шо-чан, хотя я и просил этого не делать.
Масаки кивает и утыкается носом в поставленную перед ним кружку с кофе. Приехали. Докатились, можно сказать.
Как объяснять ситуацию, он не знает. Можно было бы, конечно, выгнать этого Сакурая Шо из дома и потребовать больше здесь не появляться, но тогда ведь Макото устроит истерику, и кто знает, чем это закончится. Лучше уж дать ему немного поиграть. Макото все быстро приедается, надо думать, и очередной любовник надоест.
Масаки вдруг вспоминается, как он впервые узнал, что Макото предпочитает мужчин. После какой-то вечеринки проснулся в номере отеля, совершенно разбитый. Все тело болело так, что пришлось срочно будить этого идиота и узнавать у него подробности прошедшей ночи. А потом еще искать деньги по карманам куртки, потому что незадачливый любовник смылся, оставив оплату чаевых на Масаки. В смысле, на Макото. В смысле… О, господи. Какая разница.
После этого они еще несколько дней не разговаривали почти, дулись друг на друга ужасно, а потом все-таки выяснили отношения. Даже договориться сумели. Макото не водит мужчин домой, а Масаки не мешает ему развлекаться время от времени.
Так что же изменилось, в конце концов?
- У тебя сегодня выходной, да? – осторожно спрашивает Шо, усаживаясь напротив намазывая тост маслом. О, господи, у них с Макото еще и вкусы одинаковые, что могло бы быть хуже.
- Да, я сегодня не работаю, - осторожно соглашается Масаки. Кто же знает, что Макото успел ему наплести вчера. Ведь и наврать мог.
- Может, пойдем тогда погуляем? У меня сегодня нет занятий в университете, а я же обещал съездить с тобой на аттракционы…
Масаки поднимает на Шо удивленный взгляд и понимает, что попался.
Что они в нем находят? Что все эти хорошие приличные мальчики в отглаженных рубашках и с деньгами своих обеспеченных родителей находят в Макото, который делает только то, что ему нравится, и не задумывается об окружающих? Почему все они смотрят на него влюбленными глазами и готовы сделать все, что угодно, лишь бы он им улыбнулся?
И почему Масаки просто не может послать их всех к чертям, хотя они безумно его достали?
- Хорошо, - вздыхает он, - давай сюда свои аттракционы.
Он залпом допивает кофе и не видит, как Шо сияет счастливой улыбкой.
Руки у него теплые. Масаки бы даже не думал об этом, но Шо берет его за руку сразу же, как они выпрыгивают из кабинки колеса обозрения. Будто бы давно хотел это сделать, но только сейчас решился. Надо бы запретить ему, но за последние несколько часов Масаки так привык к нему, что не хочет обижать.
С Шо почему-то очень уютно и очень просто. Они говорят о ерунде, Масаки честно старается не говорить о событиях прошлого вечера и прошлой ночи, чтобы не запутаться, и рассказывает только о том, что знает сам. Макото все еще молчит, и это хорошая новость. Если бы он и сейчас вмешался, было бы слишком быстро.
- А я боюсь высоты, - сообщает Шо.
Масаки кидает на него удивленный взгляд.
- И зачем тогда потащил меня на аттракционы, если боишься?
- Ну, ты сам вчера говорил, что хотел бы посмотреть на город с высоты колеса обозрения. Я подумал… Три минуты – это не так уж и страшно. Можно пережить. Тем более, там почти безопасно.
- Вот именно – почти, - ворчит Масаки. Ему не очень нравится подобное признание. Хотя, казалось бы, зачем переживать за человека, с которым тебя ничего не связывает.
Где-то в глубине сознания раздается смех Макото. Нет уж, только не сейчас. Сегодня совсем не его день, вчера и так вырвался из-под контроля, так пусть ведет себя прилично.
- Уже поздно, - замечает Масаки, - наверное, надо возвращаться…
- Я тебя провожу, - с готовностью соглашается Шо, - ты не против?
- Я… Я сам быстрее дойду, честное слово, - торопливо возражает Масаки.
Шо понимающе улыбается. Он, видимо, думает, что его идиот-любовник теперь смущается обычного свидания, но дело вовсе не в этом. Просто Масаки не хочется, чтобы Макото напомнил о себе, пока они будут ехать домой.
- Конечно, - говорит Шо и кладет руки на плечи Масаки.
И подходит к нему ближе. Черт. Черт.
Масаки смотрит на его губы и понимает, что голова начинает кружиться с какой-то бешеной скоростью. Только этого сейчас не хватало, только не…
«Не волнуйся, я до моря и обратно…»
«Милый, ты только… только не плачь. Тору…»
«Я заеду за тобой в восемь, поедем к морю…»
«Прекрати бояться, я же тебя не съем…»
Взгляд Тору. Смех Тору. Губы Тору. Пять лет разницы, отглаженные рубашки и галстуки, деньги обеспеченных родителей, юридический факультет, поездки к морю, вождение мотоцикла, разговоры, разговоры, разговоры и…
Масаки отталкивает Шо так, что тот чуть не падает, и бежит прочь. Просто разворачивается и бежит к выходу из парка, так быстро, как только может.
Очень хочется, чтобы ветер, бьющий в лицо, унес куда-нибудь все воспоминания и голоса в голове.
- Что ты творишь?! – кричит Макото, проснувшись окончательно, - вернись сейчас же, я сказал – вернись. Масаки, ты меня вообще слушаешь? Я сказал…
Масаки выбегает на дорогу, не смотря под ноги и по сторонам. Он просто хочет, чтобы стало тихо, и голоса исчезли.
Визг тормозов он почти не слышит.
Когда проезжается спиной по асфальту, тишина все-таки наступает.